Рыжий, но не Чубайс

Опубликовано в Чт, 10/29/2009 - 13:59

Шо творят! - Проще, чем муровья обмануть

В полукилометре под нами ползет по Волге паром, похожий с высоты на обложку книги по кораблестроению. Борисов вдруг напрягает невидимые под рыжей бородой скулы и бросает свой паратрайк вниз, к воде. Двигатель начинает работать сочнее. На палубе уже можно различить усталых, но довольных лысковских грибников и мучнистые лица монахинь Макарьевского монастыря

«Здорово, Ялдыбин, землись к нам», — вопит кто-то из мужиков. Бизнесмен, депутат, поэт, музыкант, воздухоплаватель, любимый враг местных властей, наконец, просто Петя приветливо машет в ответ. «С начала лета этот человек дивит лысковчан полетами на дельтаплане с мотором, — сообщает безымянная листовка-компромат. — У многих есть опасение, что осенью его случайно подстрелят охотники, приняв за птицу».

Рыжий предприниматель

Вообще-то к Петру Борисову мы ехали совсем не на паратрайке кататься. Он написал в редакцию письмо о нелегкой доле малого предпринимателя. Текстовая масса наполовину состояла из списка разрешительных бумажек, которые автор собирал два года, чтобы реконструировать свое придорожное кафе «Яичница». Местные власти бумажки дали, но расширять «Яичницу» все равно не разрешили, и теперь бизнес и власть ожесточенно выясняют отношения в арбитражном суде. В общем, очередная история о том, как призывы «не кошмарить бизнес» уходят в облака. Но ария умученного предпринимателя оказалась куда более сложной.

— Судиться-то мы судимся, но все алкогольные мероприятия администрация все равно проводит у меня, — смеется Борисов. — Почему? Потому что все любят, когда дешево, вкусно и прилично. Они попробовали сходить «налево», но быстро поняли: если на колбасе написано, что в ней нет сои, это еще не значит, что в ней есть мясо.

«Полуфабрикаты ему готовят молодые девчонки в подвале трехэтажного особняка за 500 руб. в месяц. Качество пищи соответствует этой зарплате», — продолжает стращать листовка-компромат, рожденная, как утверждает Борисов, где-то в недрах администрации.

«Яичница» действительно производит очень приличное, даже богатое впечатление. Сделано с расчетом на длинный бизнес. На первом этаже столовая, которую Петя старомодно именует буфетом. Здесь кормят по-быстрому. Наверху — банкетный зал. Стулья с кожаными сиденьями. Все разные, резные. Некоторые выполнены в виде соединенных вместе мужских ладоней — дамам очень нравится. Тяжелые занавеси резкого цвета, амуры с луками. Китч в сочетании с гламуром и сумбуром.

Рыжий Борисов много чего сделал в Лыскове первым. Первым стал ездить «мешочничать»: в Азербайджан за обувью, в Прибалтику за парфюмерией. Здесь же у автостанции все это и продавал: «Просто находил “ящик сподпива” и раскладывал на нем товар».

Первым поставил на трассе вагончик шиномонтажа, где трудился на пару с приятелем на самодельном станке. Потом рядом установил мангал. До него никто всерьез не думал, что федеральная трасса М-7, которая идет на Уфу и Казань, может кормить. И кормить сытно.

— В начале 90−х все было просто, — рассказывает Петя. — Мы были нищие, и мне тупо хотелось денег. И вопросы тогда решались на раз-два! Помню, прихожу в администрацию, говорю: «Хочу заниматься шиномонтажом». Мне отвечают: «Делай. Подымайся. Три года не будешь вообще никаких налогов платить». И дали всего две бумажки: одну о том, что я предприниматель, другую — на аренду земли под мастерскую. На все про все ушло полчаса.

Со временем количество бумажек росло прямо пропорционально числу чиновников. Расширяя и множа свой бизнес, Петя постоянно испытывал это на собственной шкуре. Два года назад решил открыть еще одно кафе — через дорогу от «Яичницы». И увяз в бумаге. С точки зрения юридической в этом деле черт ногу сломит. Но ясно главное: есть успешный и беззащитный бизнес, который хочет развиваться. И есть люди, которые с подозрительной настойчивостью пытаются уничтожить его по неочевидным причинам.

— Десять лет назад я привез сюда 80 камазов земли, засыпал овраг, который уже подбирался к дороге, — вспоминает Петя. — Приехала ко мне комиссия из Госстроя, говорят: «Тебе надо памятник поставить, что ты этот овраг засыпал». А теперь Владимирский арбитраж пишет, чтобы я «привел овраг в первоначальное состояние». Пусть люди остаются голодные, зато рядом с дорогой будет большая яма.

Свидетельства о притеснении «Яичницы» появляются передо мной в виде старого пионерского чемодана с документами. На пол вываливается пуд разрешительной макулатуры.

— И ведь каждую печать, наверное, надо было подмазать?

Мой вопрос Петю откровенно удивляет очевидностью заложенного в нем ответа.

— Тысяч триста пятьдесят ушло только на взятки. Плюс официальные расценки. Пиши, я не боюсь. И знаешь, что самое обидное? Платить приходится тем людям, с которыми мы когда-то начинали бизнес на той же трассе. У тебя получилось, у него нет — и он ушел в чиновники. А теперь ты к нему приходишь, а он денег на карман требует. Я ему говорю: «Серега, ты же, бляха, со мной рядом стоял, за мангалом». А он, толстый такой, важный, как будто не родной: «Я что-то не понял, Петр Иванович, нужна вам эта справка или нет?»